Чем старше я становлюсь, тем больше хочется мне быть похожим на людей военного поколения... на наших бабушек и дедушек. Не на пап и мам, как ни странно, а на бабушек и дедушек. Есть в них некая... комбинация внутренней силы и честности, перед которой я всегда чувствовал, да и буду всегда вероятно чувствовать себя мелким щенком, вне зависимости от уровня личных достижений... И это даже не считая, той, несоразмерно им самим громадной, страшной глыбы этой войны, которую они вытащили на своих плечах... да так она с их плеч и из глаз никуда и не девалась, все там, только заглянуть. У всех, даже у тех, кто ребенком был тогда... Моей семье здорово не повезло, по части выживаемости старшего поколения... К тому моменту, когда я подрос, подрос настолько, чтобы начать спрашивать, в живых остались только моя бабушка, да брат деда, в Питере... Мне с детства рассказывали много, каким замечательным человеком был мой дед. Все, кто хоть сколько-нибудь соприкасался с ним при жизни, а ведь ведь не было к тому моменту в живых уже очень долго... Маме было тринадцать, когда он умер... Казалось бы, я должен был бы знать об этом человеке много, очень много, если не все. И я знаю. Что было после 1943-го - почти все. Но вот про период с 1941-43 я не знаю почти ничего, кроме того, что провел он его в своем родном Питере. Я с детства привык слышать, что он спас много народу там... Я сам еще успел застать и запомнить, людей приходивших в наш дом, из этих, спасенных... я правда был еще очень мал тогда... Последним человеком, который сказал мне эту фразу, был дядя Сема, его брат, сказал через полгода после смерти бабушки и за полгода до своей. Мне было уже тогда целых 20! Почему, ну почему я не припер его тогда к стенке и не допросил? Мне было 20... у меня были совсем другие заботы и приоритеты... я уже знал, что уезжаю, я знакомился, взахлеб, с Питером... Словом, было видимо "не до того". Ах, как я теперь корю себя за это... Но - поздно. Некому, совсем некому теперь задать этот вопрос... Моя бабушка... Человек, во-многом меня воспитавший, она всегда и во всем была со мной честна. И только на этот вопрос, как я теперь понимаю, рассказала наивному тогда подростку сказку... По сей день не знаю - зачем. Знаю другое. Если с кого мне, человеку к любого рода авторитетам до крайности непочтительному, и хочется брать пример, то это с этих двоих... С моей бабушки, и с моего деда - человека о котором я так много слышал, и которого никогда не знал. Планка, выставленная раз - и на всю жизнь, планка, которую мне никогда не взять. Больше всего хотел бы оказаться сейчас дома и добраться до той, затерянной среди прочих таких же, могилы, на Ивановском кладбище, где они оба лежат. Дойти, сесть, рассказать как жил. Сказать спасибо. Не получится. Ну так хоть здесь, хоть вот так вот скажу. Спасибо вам... спасибо вам большое. Обоим. За все, за все, за все.